Личный номер 777 - Страница 20

— Повежливее?.. Дружок?..

Затем он сверился с маленьким электронным планшетом и дурашливо прогнусавил:

— Прощения просим, ва-систво! Пожалте в душик. Уж не побрезгуйте. И не извольте гневаться, ежели мыльце в глазки попадет. — И внезапно рявкнул, да так, что шея у него побагровела от натуги: — Шевелись, свогач, твою дивизию мать, пока я тебя шокером не пошевелил! Бегом в душ, рядовой! Еще раз раскроешь хлебало — пожалеешь! Слышали? Всех касается! Ноги в руки, обмылки! Шире шаг!

Он отшатнулся от брызг слюны и продолжил путь. Рядовой. Значит, теперь он рядовой. Что-то подсказывало ему — какое-то смутное, интуитивное воспоминание, — что и в прежней своей жизни он уже побывал в подобном окружении, так что можно было с уверенностью предположить, что его теперешнее состояние — просто новое воплощение привычного образа.

«Слишком стар для рок-н-ролла, — мелькнуло в голове, — и слишком молод, чтобы умереть…»

Он усмехнулся. Ладно, ближе к реальности. А текущая конкретная реальность выражалась в следующем: он неожиданно очутился в армии, в месте, отдаленно напоминающем санпропускник. Он понятия не имел, как здесь очутился, но ему сразу же стало ясно, что прочие гости тоже попали сюда неведомым образом и, как и он сам, все они пребывают в растерянности. В глазах голых парней, толкущихся в очереди в душ, он различал характерную, отупелую безучастность.

Человек в комбинезоне с закатанными рукавами по-свойски подмигнул ему и протянул бумажный стаканчик. На груди у него красовалась эмблема — красный крест под человеческой фигуркой с разведенными в стороны руками.

— Восстановитель, — произнес медик. — Пей, не бойся. Мертвого поднимет. До дна, дружище. Потом душ.

Он послушно проглотил теплую, приторно-сладкую жидкость и переступил через высокий порог. Душ оказался еще одной длинной комнатой, наполненной паром. Мокрые лысые головы отражали свет плафонов, и серые тени, как призрачные звери, путались под ногами. Тугие струи хлестали со всех сторон, сдирая озноб и пробуждая мысли. Ледяные иглы в мозгу начали таять. На лицах новобранцев медленно проявлялось выражение изумленного узнавания, словно у новорожденных, впервые увидевших свет.

С лязгом распахнулась железная дверь в противоположном конце комнаты. По ногам потянуло сквозняком.

— Седьмой взвод, выходим! — раздался из динамиков тот же резкий голос.

Он прислушался к своим ощущениям. Что-то было не так. Нет, пожалуй, ничего у него не болит и не кружится, однако предметы в глазах временами теряли четкость. Он крепко зажмурился и поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. «Бум-м, бум-м…» Сквозь плеск воды и шарканье ног доносились гулкие удары, будто кто-то размеренно лупил кувалдой по железу. Спустя мгновение он догадался, что это бухает его сердце. Возможно, так действует восстановительный коктейль, решил он.

Натужно гудела вентиляция. Никто не задавал вопросов, не проявлял агрессии и не собирался возмущаться. У входа в раздевалку — очередной норы с рядом клетушек-выгородок вдоль переборки — дежурили два солдата в такой же, как у сержанта, форме. Оба были вооружены парализаторами. За ними, наполовину скрытый высокой металлической стойкой, расположился седеющий унтер-офицер.

— Протяни руку!

«Бум-м, бум-м…» Он машинально подчинился. Запахи химии и глухие подземные звуки пробуждали в нем смутное беспокойство. Лицо унтер-офицера расплывалось, будто от слез. Он закрыл глаза и почувствовал, как в руку ему ткнули холодным металлом. Пискнул сканер. «Как бычков сортируют», — подумал он.

— Брук Алексис Адамс, номер MR-777-777, — сказал унтер. — Все показания в норме. Твой шкафчик номер двадцать. Одевайся. В проходе не толкайся. Не болтай. Жди команды на выход. Ясно?

— Ясно, унтер-офицер.

— Ну и номерок… Следующий!..

Брук. Конечно же, его зовут Брук. Как он мог забыть? Теперь, после живительного горячего душа, воспоминания о пережитой смерти казались ночным кошмаром. Какой только дряни не привидится после глубокого гипноза! Теперь он был уверен: эти выкрашенные белым бетонные стены — не порождение наркотического бреда. Да, его память была в отключке, но теперь он снова стал собой, обрел индивидуальность. Еще немного, и он вспомнит остальное. Внутри него нарастало нетерпение. Холодок неизвестности, как на пороге гулкой комнаты с непроницаемым мраком. Предвкушение. Казалось, в груди вибрирует туго натянутая струна.

Он облачился в тонкое темно-серое белье. Влез в комбинезон из необычной ткани — плотной и мягкой одновременно. Повел плечами, привыкая. Удовлетворенно хмыкнул. Присел на откидное сиденье, сунул ноги в ботинки, с легким щелчком зафиксировал клапаны. Не удержался, притопнул — обувь нигде не жала, ботинки плотно облегали ноги, словно вторая кожа. Что ж, подумал он, по крайней мере, в снаряжении здесь толк понимают.

И кто-то незнакомый внутри него удивился этому знанию.

В маленьком зеркале на дверце шкафчика он увидел узкое лицо с темно-серыми глазами, взирающими на мир с едва заметной тенью недоверия. Лоб его блестел от испарины.

«Бум-м, бум-м, бум-м», — грохотала кувалда.

— Седьмой взвод, на выход! — каркнул динамик. — Следуем за синим указателем.

В проходе зашаркали шаги. Брук захлопнул дверцу шкафчика и втиснулся в толчею светло-оливковых тел. Читая надписи на стене — буквенно-цифровые коды, смысла которых он не понимал, он силился вспомнить что-то важное. Что-то, от чего может зависеть его жизнь. Его била нервная дрожь. Сознание странно двоилось, словно он смотрел на себя со стороны.